Про отличие продовольственной безопасности и независимости рассказал Злочевский
Ольга ШУЛЬГА, «ГлавАгроном»
Прямо сейчас в российской столице проходит Московский экономический форум – МЭФ 2025, в рамках которого эксперты отрасли обсуждают текущую экономику растениеводства в новых условиях. Аркадий Злочевский, президент Российского Зернового Союза рассказал, чем отличается продовольственная безопасность от продовольственной независимости, в ходе шестой сессии «Продовольственная безопасность. Роль России в мире», на которой присутствовали редакторы «ГлавАгроном».
У нас есть доктрина продовольственной безопасности. Она была принята. И в период, когда она разрабатывалась, было много дебатов, что она должна содержать. Когда она принималась, был разработан первый проект, сырой, он потом дорабатывался, соответственно, много обсуждений было в отношении того, что же доктрина должна содержать. Этот вопрос был связан с политикой экономического блока правительства на тот момент.
Логика экономического блока стояла в чем? Ну, если какие-то проблемы будут, мы же завезем по импорту. Не впервые. Когда-то жили, ну и сейчас завезем. И именно по этой причине в ходе этих дебатов были вырезаны практически все аспекты продовольственной безопасности,
В основном и логика доктрины продовольственной безопасности оказалась четко нацеленной на продовольственную независимость. Но во всем мире это абсолютно разные, кардинально разные понятия. Почему продовольственная безопасность не коррелируется с продовольственной независимостью? Потому что целью продовольственной независимости является организация производственных процессов на суверенной территории.
А целью продовольственной безопасности является обеспечение населения и территории доступным и качественным продовольствием. Сама доктрина продовольственной безопасности формируется исходя из трех рисков.
Риск физической доступности продовольственных товаров
Это то, чем должна собственно доктрина заниматься. Чтобы продовольственные товары всегда были в физическом доступе. А это напрямую зависит от инфраструктуры, а никак не от производства. При этом не оговаривается, где производится это продовольствие, на какой территории. Оно просто должно быть физически доступным для потребителя.
Риск экономической доступности продовольственных товаров
Второй важнейший аспект, которым занимается ФАО, ООН и много других крупных международных организаций – недоедание и голодание, котрое происходит по причине отсутствия денег у потребителя на покупку продовольствия. Это самая большая проблема.
Риск безопасного потребления продовольственных товаров
Также продовольствие должно быть абсолютно безопасным при его потреблении.
При этом, что записано у нас в доктрине продовольственной безопасности? Что мы должны производить молока 95%, зерна 96% и так далее. Я сейчас цифры могу на память не вспомнить точно, но по такому-то конкретному продукту мы должны соблюдать параметры «пороговых» значений от уровня потребления. Это никакого отношения к продовольственной безопасности не имеет. Это имеет прямое отношение к продовольственной независимости.
И при этом парадокс состоит в том, что в государственной программе по развитию сельского хозяйства, которая напрямую должна заниматься развитием производственной базы продовольственных товаров, напрямую черным по белому записано «целью программы развития сельского хозяйства в России является обеспечение населения доступным и качественным продовольствием». У нас понятия смещены,
Вместо того, чтобы записать этот пункт в доктрине продовольственной безопасности, его прописали в программе развития сельского хозяйства. По словам Аркадия Злочевского, это не может служить надежным фундаментом и драйвером для развития сельского хозяйства. Такая цель однозначно приводит к подавлению ценообразования и к уничтожению и демотивации производственной базы.
Сегодня, когда мы говорим о роли России в мировой продовольственной безопасности, в продовольственном снабжении на разных рынках, на этот вопрос есть довольно много точек зрения. Есть мнение, что послевоенные годы привели Советский Союз к колосскальной импортозависимости, наша важнейшая роль была потеряна. На самом деле это не так.
Роль как раз была повышена в связи с тем, что крупнейшие покупатели определяют рыночные цены. И когда Советский Союз выходил на рынок и закупал огромные объемы зерновых ресурсов, это катастрофическим образом влияло на цены. Существовала и организация в советское время, корая этим занималась, она называлась «Экспорт Хлеб».
Её функцией была закупка огромных ресурсов на зарубежных рынках. И метод, с помощью которого «Экспорт Хлеб» выполнял эту функцию, можно по праву считать одним из инструментов влияния.
Мпециалисты работали через нескольких брокеров на «Чикаго Бот оф Трейд». Заранее зная планы и, обладая инсайдерской информацией о том, что нам предстоит купить в сезоне, они заранее выставляли позиции на фьючерсах и отбивали разницу в цене при физических закупках.
Все это возвращалось прибылью из фьючерсных контрактов, компенсирующей рост цен при закупках. Поэтому недооценивать наше влияние как крупнейшего в мире покупателя зерновых ресурсов в тот момент нельзя. Просто мы были с другой стороны баррикад, в международном свете по зерну у нас был статус импортера.
Мы только в нулевые годы его поменяли на статус экспортера. Что происходит сейчас? Мы вышли на первое место по экспорту пшеницы. Причем это у нас так принято в последние годы говорить, что мы вышли, а на самом деле мы вернули этот статус крупнейшего экспортера пшеницы.
Для сведения: в 1913 году Россия еще до революции экспортировала 13 миллионов тонн пшеницы в Европу. На подводах вывозили. При этом надо учесть, что мы были в объемном выражении нетто-импортерами в тот период. Но это никак не избавляло нас от статуса крупнейшего экспортера пшеницы в мире. Просто мы завозили из Европы фуражные ресурсы, которых не хватало, этими же подводами. И завезли тогда в 1913 году 17 миллионов тонн. Поэтому «нетто» было не в нашу пользу, но крупнейшими экспортерами пшеницы мы оставались,
Позже также были периоды, когда Россия экспортировала и была крупным экспортером и оказывала влияние на мировой рынок своими поставками. Выйдя на первое место по экспорту пшеницы, Россия имеет существенное влияние на состояние мирового рынка. И что было сделано? В 2021 году ввели пошлины на экспорт зерновых ресурсов. И этим самым оказали колоссальное влияние на мировые цены.
В 2021 году внутренние цены на пшеницу росли за счет того, что курс рубля ослаблялся. Это было «пандемичным» эффектом и в тот период связано с ростом внутренних цен. На мировом рынке цены были достаточно стабильные – порядка 320 долларов за тонну на тот момент. После введения российских пошлин цены стали 400-450 долларов за тонну.
По средним оценкам мы подняли,но наши внутренние рублевые цены не понизились. Их удалось остановить через эту меру, но ни в коей мере не опустить, хотя цель ставилась именно такая. А вот мировые цены поднялись на 100 с лишним долларов за тонну.
К чему это привело сегодня? Через год это привело дополнительно к полутора процентам площадей под посевом пшеницы в мире. И эти площади продолжают наращиваться. А сегодня целый ряд наших крупнейших покупателей, по примеру Китая, объявил программы по восстановлению производства и самообеспеченности.
Китай для этой цели ввел программу стимулирования научных исследований в сфере ГМО пшеницы, ГМО посевов и генных технологий. Напомню, что Китай – крупнейший покупатель пшеницы в мире и крупнейший производитель. И вот они решили самообеспечиться после этих 450 долларов за тонну. Дорого. Сегодня при средней цене 240 долларов, Китай платит своим производителям 350 долларов за тонну пшеницы. Внутренним производителям. С целью стимулирования наращивания её производства,
По этому пути пошли многие страны, которые имеют климатические возможности наращивания производства. Хотя до этого таких программ у них не было.
А мы при этом собственное производство сегодня демотивировали. До степени сокращения площадей пшеницы. Этими пресловутыми пошлинами, квотами. И до степени падения технологичности. Довольно сильного и, можно сказать, катастрофического. Для примера приведу сезон 2024-2025 года. У нас было в 2024-м году куплено тракторов в 20 раз меньше, чем в Америке при сопоставимых площадях. К чему это будет приводить в дальнейшем? Мы не будем вписываться в погодные окна.
Техника перестала обновляться. И идет сокращение, в том числе и по мощностным показателям. Я уж не говорю о физических. Один и тот же трактор даже при повышении энергетической емкости не может одновременно два поля обрабатывать. И потери, которые случаются от неиспользования погодных окон, начинают расти геометрическим образом.
Это приведет к падению урожайности и падению нашего экспортного потенциала.
Мы уже в следующем сезоне очень сильно рискуем. Если не повезет с погодой, мы рискуем потерять первое место в мире по экспорту пшеницы. А если будет серьёзная погодная неурядица, как в 2010 году, максимально мы получим урожай на уровне текущего сезона. 125 миллионов тонн при самых благоприятных погодных условиях, а потери могут дойти до 30% от этого уровня.
И в этом случае правительство будет вынуждено ввести какой-либо эмбарго, тем более это в наших традициях. Ну и до свидания, это первое место. И вот вам вся степень нашего влияния,
По словам Аркадия Леонидовича, мир к этому вряд ли будет готов.
В мире сильно поднимутся цены на пшеницу при таком неблагоприятном раскладе, а у нас при этом будет по-прежнему проводиться политика подавления ценообразования и демодификации производственной базы. И поэтому мы сейчас семимильными шагами движемся к возврату в советскую историю импортазависимости,
Выгодно ли выращивать пшеницу в 2025 году? – рассказал Аркадий Злочевский
Недоумение и возмущение – Владимир Кашин прокомментировал возможную индексацию цен на удобрения